Главная » Статьи » Философия » Определение места философии в жизни человека | [ Добавить статью ] |
Вл. С. Соловьев. Два типа философии
Вл. С. Соловьев (1853-1900) Два типа философии. Свободная теософия есть органический синтез теологии, философии и опытной науки, и только такой синтез может заключать в себе цельную истину знания: вне его и наука, и философия, и теология суть только отдельные части или стороны, оторванные органы знания и не могут быть, таким образом, ни в какой степени адекватны самой цельной истине. Понятно, что достигнуть искомого синтеза можно, отправляясь от любого из его членов. Ибо так как истинная наука невозможна без философии и теологии так же, как истинная философия без теологии и положительной науки и истинная теология без фило-софии и науки, то необходимо каждый из этих элементов, доведенный до истинной своей полноты, получает синтетический характер и становится цельным знанием. Так положи-тельная наука, возведенная в истинную систему или доведенная до своих настоящих на-чал и корней, переходит в свободную теософию, ею же становится и философия, избав-ленная от своей односторонности, а, наконец, и теология, освободившись от своей исклю-чительности, необходимо превращается в ту же свободную теософию; и если эта послед-няя вообще определяется как цельное знание, то в особенности она может быть обозначе-на как цельная наука, или же как цельная философия, или, наконец, как цельная теология; различие будет здесь только в исходной точке и в способе изложения, результаты же и положительное содержание одно и то же. В настоящем сочинении исходная точка есть философское мышление, свободная теософия рассматривается здесь как философская система, и мне прежде всего должно показать, что истинная философия необходимо должна иметь этот теософический характер или что она может быть только тем, что я на-зываю свободною теософией или цельным знанием. Слово «философия», как известно, не имеет одного точно определенного значения, но употребляется во многих весьма между собой различных смыслах. Прежде всего мы встречаемся с двумя главными, равно друг от друга отличающимися понятиями о фило-софии: по первому философия есть только теория, есть дело только школы; по второму она есть более чем теория, есть преимущественно дело жизни, а потом уже и школы. По первому понятию философия относится исключительно к познавательной способности человека; по второму она отвечает также и высшим стремлениям человеческой воли, и высшим идеалам человеческого чувства, имеет, таким образом, не только теоретическое, но также нравственное и эстетическое значение, находясь во внутреннем взаимодействии с сферами творчества и практической деятельности, хотя и различаясь от них. Для фило-софии, соответствующей первому понятию, – для философии школы – от человека требу-ется только развитой до известной степени ум, обогащенный некоторыми познаниями и освобожденный от вульгарных предрассудков; для философии, соответствующей второму понятию, – для философии жизни – требуется, кроме того, особенное направление воли, то есть особенное нравственное настроение, и еще художественное чувство и смысл, сила воображения, или фантазии. Первая философия, занимаясь исключительно теоретически-ми вопросами, не имеет никакой прямой внутренней связи с жизнью личной и обществен-ной, вторая философия стремится стать образующею и управляющею силой этой жизни. Спрашивается, какая из этих двух философий есть истинная? И та и другая имеют одинаковое притязание на познание истины, но самое это слово понимается ими совер-шенно различно: для одной оно имеет только отвлеченно-теоретическое значение, для другой – живое, существенное. Если для разрешения нашего вопроса мы обратимся к эти-мологии слова «философия», то получим ответ в пользу живой философии. Очевидно, на-звание «любомудрие», то есть любовь к мудрости (таков смысл греческого слова φiλοσοφiα), не может применяться к отвлеченной теоретической науке. Под мудростью разумеется не только полнота знания, но и нравственное совершенство, внутренняя цель-ность духа. Таким образом, слово «философия» означает стремление к духовной цельно-сти человеческого существа – в таком смысле оно первоначально и употреблялось. Но ра-зумеется, этот этимологический аргумент сам по себе не имеет важности, так как слово, взятое из мертвого языка, может впоследствии получить значение, независимое от его этимологии. Так, например, слово «химия», значащее этимологически «черноземная» или же «египетская» (от слова «хем» – черная земля, как собственное имя – Египет), в совре-менном своем смысле имеет, конечно, очень мало общего с черноземом или с Египтом. Но относительно философии должно заметить, что и теперь большинством людей она пони-мается соответственно своему первоначальному значению. Общий смысл и его выраже-ние – разговорный язык и доселе видят в философии более чем отвлеченную науку, в фи-лософе – более чем ученого. В разговорном языке можно назвать философом человека не только малоученого, но и совсем необразованного, если только он обладает особенным умственным и нравственным настроением. Таким образом, не только этимология, но и общее употребление придает этому слову значение, совершенно не соответствующее школьной философии, но весьма близкое к тому, что мы назвали философией жизни, что, конечно, составляет уже большое praejudicium в пользу этой последней. Но решающего значения это обстоятельство все-таки не имеет: ходячее понятие о философии может не отвечать требованиям более развитого мышления. Итак, чтобы разрешить вопрос по су-ществу, нам должно рассмотреть внутренние начала обеих философий и лишь из собст-венной состоятельности или несостоятельности вывести заключение в пользу той или другой. Все многообразие систем в школьной философии может быть сведено к двум глав-ным типам или направлениям, причем одни из систем представляют простые видоизмене-ния этих типов или различные стадии их развития, другие образуют переходные ступени или промежуточные звенья от одного типа к другому, третьи, наконец, суть опыты эклек-тического соединения обоих. Воззрения, принадлежащие к первому типу, полагают основной предмет филосо-фии во внешнем мире, в сфере материальной природы и соответственно этому настоящим источником познания считают внешний опыт, то есть тот, который мы имеем посредством нашего обыкновенного чувственного сознания. По предполагаемому им предмету фило-софии этот тип может быть назван натурализмом, по признаваемому же им источнику по-знания – внешним эмпиризмом. Признавая настоящим объектом философии природу, данную нам во внешнем опыте, натурализм, однако, не может приписывать такого значения непосредственной, ок-ружающей нас действительности во всем сложном и изменчивом многообразии ее явле-ний. Если бы искомая философией истина была тождественна с этою окружающей нас действительностью, если бы она, таким образом, была у нас под руками, то нечего было бы и искать ее, и философия как особенный род знания не имела бы причины существо-вать. Но в том-то и дело, что эта наша действительность не довлеет себе, что она пред-ставляется как нечто частичное, изменчивое, производное и требует, таким образом, сво-его объяснения из другого истинно-сущего как своего первоначала. Эта феноменальная действительность – то, что мы в совокупности называем миром, – есть только данный предмет философии, то, что требуется объяснить, задача для разрешения, загадка, кото-рую нужно разгадать. Ключ этой задачи… и есть искомое философии. Все философские направления, где бы они ни искали сущей истины, как бы ее ни определяли, одинаково признают, что она должна представлять характер всеобщности и неизменности, отличаю-щий ее от преходящей и раздробленной действительности явлений. Это признает и нату-рализм как философское воззрение и потому считает истинно-сущим природу не в смысле простой совокупности внешних явлений в их видимом многообразии, а в смысле общей реальной основы или материи этих явлений. Определяя эту основу, натурализм проходит три ступени развития. Первая, младенческая фаза натуралистической философии (пред-ставляемая, например, древней ионийской школой) может быть названа элементарным или стихийным материализмом; за основу или начало (άρχη) принимается здесь одна из так называемых стихий, и все остальное признается за ее видоизменение. Но легко видеть, что каждая стихия, как ограниченная, отличающаяся от другого реальность, не может быть настоящим первоначалом; им может быть только общая неопределенная стихия или общая основа всех стихий (τό απειρον Анаксимандра)... Диалектика есть один из трех основных философских методов; два других суть анализ и синтез. Так как я употребляю эти термины в несколько ином значении, чем какое им обыкновенно приписывается, то я должен дать здесь их общее определение. Под диа-лектикой я разумею такое мышление, которое из общего принципа в форме понятия вы-водит его конкретное содержание; так как это содержание, очевидно, должно уже заклю-чаться в общем принципе (ибо иначе мышление было бы творчеством из ничего), но за-ключаться только потенциально, то акт диалектического мышления состоит именно в пе-реведении этого потенциального содержания в актуальность, так что начальное понятие является как некоторое зерно или семя, последовательно развивающееся в идеальный ор-ганизм. Под анализом я разумею такое мышление, которое от данного конкретного бытия как факта восходит к его первым общим началам. Под синтезом я разумею такое мышление, которое исходя из двух различных сфер конкретного бытия через определение их внутренних отношений приводит к их высшему единству. Из этих трех диалектика есть по преимуществу метод органической логики, анализ – органической метафизики, а синтез – органической этики. О двух последних мы скажем больше на своем месте, а теперь еще несколько слов о диалектическом методе. Диалектика как определенный вид философского мышления является впервые у элеатов, затем у Горгия. Здесь она имеет характер чисто отрицательный, служит только средством доказательства или опровержения и притом лишена всякой систематичности. Так, Горгий, выводя из известных общих понятий (бытия, познания) их конкретные опре-деления и указывая противоречие этих определений, заключал к несостоятельности само-го общего понятия. Таким способом в своей книге «О природе» он доказывал три положе-ния: 1) что ничего не существует, 2) что если что-нибудь существует, то оно непознавае-мо, 3) что если существует и познаваемо, то не может быть выражено. Платон дал идею истинной диалектики как чистого, изнутри развивающегося мышления, но не осуществил ее. Еще менее Аристотель, хотя у обоих мы находим богатый материал для нашей логики. Первое действительное применение диалектики как мыслительного процесса, выводящего целую систему определений из одного общего понятия, мы находим у Гегеля. Поэтому нам должно указать отношение его рационалистической диалектики к нашей (которую мы в отличие назовем положительной) и существенные различия между ними. Во-первых, Гегель отождествляет имманентную диалектику нашего мышления с трансцендентным логосом самого сущего (не по сущности или объективному содержанию только, но и по существованию) или, собственно, совсем отрицает это последнее, так что для него наше диалектическое мышление является абсолютным творческим процессом. Такое отрицание собственной трансцендентной действительности сущего ведет, как было показано, к абсолютному скептицизму и абсурду. Положительная диалектика отождеств-ляет себя (наше чистое мышление) с логосом сущего лишь по общей сущности или фор-мально, а не по существованию или материально; она признает, что логическое содержа-ние нашего чистого мышления тождественно с логическим содержанием сущего, другими словами, что те же самые (точнее, такие же) определения, которые мы диалектически мыслим, принадлежат и сущему, но совершенно независимо (по существованию или дей-ствительности) от нашего мышления. И не только эти определения принадлежат сущему самому по себе в его собственной действительности как его идеи, но даже и нам эти опре-деления доступны в своей живой действительности первее всякой рефлексии и всякой диалектики, именно в идеальном умосозерцании; диалектика же наша есть только связное воспроизведение этих идей в их общих логических схемах. Ибо поскольку сущее в своей логической форме есть определяющее начало и нашей отвлеченной рефлексии (как форма тела определяет форму тени), постольку его определения становятся существующими и для нашего отвлеченного рассудка – нашими абстрактными мыслями или общими поня-тиями; поскольку, другими словами, наш разум есть отраженное проявление сущего именно в его общих логических определениях, постольку мы можем иметь и соответст-вующие, адекватные этим определениям мысли или понятия. По Гегелю, наше диалекти-ческое мышление есть собственное сознание сущего или его сознание о себе самом, при-чем вне этого сознания сущего и нет совсем. Положительная же диалектика утверждается только как наше сознание об абсолютном, не имеющее реально никакой непосредствен-ной связи с его сознанием о себе. Во-вторых, Гегель за исходную точку всего диалектического развития, за его логи-ческий субъект или основу берет не понятие сущего, а понятие бытия. Но понятие бытия само по себе не только ничего не содержит, но и мыслиться само по себе не может, пере-ходя тотчас же в понятие ничто. В положительной диалектике логический субъект есть понятие о сущем, у Гегеля же само понятие вообще как такое, то есть понятие как чистое бытие, без всякого содержания, без мыслимого и без мыслящего, – двойное тождество по-нятия с бытием и бытия с ничто. Очевидно, что задача вывести все из этого ничто сама по себе, то есть по содержанию своему, может быть только диалектическим обманом, хотя разрешение ее могло послужить и действительно послужило у Гегеля к богатому разви-тию диалектической формы. В-третьих, так как для Гегеля сущее сводится без остатка к бытию, а бытие без ос-татка к диалектическому мышлению, то это мышление должно исчерпывать собою всю философию, и основанная на нем логика должна быть единственной философской наукой; и если тем не менее он допустил еще сверх того философию природы и философию духа, то это была только уступка общему смыслу или непоследовательность, что доказывается уже тем способом, каким он переходит от логики к натурфилософии: как было уже давно замечено и в Германии, это есть не что иное, как логическое salto mortale. С нашей же точки зрения, по которой мы признаем мышление только одним из видов или образов проявления сущего, диалектика не может покрывать собою всего философского познания, и основанная на ней логика не может быть всей философией: она есть только первая, са-мая общая и отвлеченная часть ее, ее остов, который получает тело, жизнь и движение только в следующих частях философской системы – метафизике и этике. Соловьев Вл. Философские начала цельного знания./ Сочинения в 2 т. М.: 1988. Т. 2. С. 179 – 181, 227 – 229 Источник: | |
Просмотров: 1732 | Комментарии: 0
| Теги: |
Всего комментариев: 0 | |